Среднеазиатский регион и Турция: реалии и перспективы
От распада Советского Союза выиграли многие страны, в том числе и Турция. На протяжении веков Россия была самым могучим ее соперником. С конца семнадцатого века до Первой мировой войны Турция воевала с Россией более дюжины раз, и это соперничество заставило Турцию вступить в НАТО и добиваться приема в Европейский Союз. Однако распад Советского Союза внезапно заставил Турцию обратиться к своим намного более ранним истокам.
До 1991 года пантюркизм — идея единой родины всех тюрков, простирающейся от Средиземного моря до границ Китая, — был романтической мечтой немногих турецких ученых и едва ли фигурировал среди внешнеполитических планов Турции. Вдруг после 1991 года пантюркизм стал осязаемой реальностью и неотъемлемой частью турецкой внешней политики.
Тюркоязычные народы теперь владеют легко достижимыми землями, образующими широкий пояс от Стамбула через Кавказ и Среднюю Азию до китайского Синьцзяна. Республики Средней Азии видели в Турции образец для своего экономического развития — мусульманский, но и светский, а Турция желала расширить свое влияние в регионе и стать крупным игроком на мировой арене. Турция стала оказывать массированную помощь республикам Средней Азии и кавказским странам — прямые авиарейсы в их столицы, трансляция телепрограмм через спутник, тысячи стипендий для студентов, программы подготовки солдат, дипломатов и банкиров, наконец, ежегодная встреча глав тюркских государств.
В 1992-1998 годах турецкие компании инвестировали в регион более полутора миллиардов долларов, Турция стала там крупнейшим зарубежным инвестором. Турция понимала, что для эффективной политики в Средней Азии нужно обеспечить нейтралитет России, что и было сделано путем закупок русского газа и расширения товарооборота с Россией. Последний вырос с 1,9 млрд. долларов в 1990 году до 4,1 млрд. долларов в 1997 году. Когда Европейский Союз в 1997 году отказался принять Турцию в свои ряды - это побудило их укреплять связи с США, Россией, Израилем и Средней Азией. [1]
Потребность в источниках энергии и желание увеличить свое влияние побуждало сменявшие друг друга турецкие правительства к тому, чтобы стать главным маршрутом экспорта энергоносителей из Средней Азии. Летом 1997 года США и Турция совместно выдвинули идею «транспортного коридора» для основного нефтепровода из Баку через территорию Грузии до турецкого порта Джейхан на Средиземном море. Следовало убедить Казахстан и Туркменистан поставлять свою нефть для этого трубопровода. Это, по мнению США, должно обеспечить дорогой и долгий маршрут Баку-Джейхан необходимым количеством нефти для прокачки и таким образом сделать проект окупаемым. США хотели, чтобы Туркменистан построил газопровод по дну Каспийского моря, который был бы продолжен по коридору Баку-Джейхан до Европы. [2]
США одновременно побуждали Казахстан взять на себя обязательство построить аналогичный нефтепровод по дну Каспийского моря с тем, чтобы и казахская нефть могла прокачиваться по коридору Баку-Джейхан. Разработка обширных казахских нефтяных запасов велась силами двух западных нефтяных консорциумов в Тенгизе и Карачаганаке. Китай разрабатывал еще один нефтеносный район — Узень. Казахстан уже планировал постройку нефтепровода от Тенгиза до русского черноморского порта Новороссийск, но маршрут Баку-
Джейхан был альтернативным путем в обход России.3
О Туркменистане стало принято в большинстве случаев говорить как о «восточной деспотии» президента Сапармурата Ниязова. Туркменская тема, и раньше почти не заметная, теперь и вовсе отошла на задний в связи с бурными событиями в государствах Средней Азии, в Киргизии и Узбекистане. Однако Туркменистан, при всей его внешней «простоте деспотии» и «понятности тиранства», на поверку оказывается довольно интересно устроенным государством.
В турецкой газете «Zaman» («Время») от 23 мая 2005 года прошло очень краткое сообщение, о том, что в Туркменистане турецкая организация «Turkey Erdemir Engineering Administration» и компания «Sehil Insaat Endustri ve Ticaret LTD Sirketi» начинают с августа 2005 года новый проект.
Это строительство металлургического завода, годовой мощностью в 160 тысяч тонн, общей стоимостью в 64,5 млн. долларов. Пуск предприятия намечен на февраль 2007 года. Это практически все, что сообщалось в СМИ об этом проекте. Одно-единственное краткое сообщение и никаких подробностей. Однако, даже из этого сообщения можно извлечь необходимую информацию.
Во-первых, в современной черной металлургии заводы мощностью до 1,5-2 млн. тонн продукции в год ориентированы на выпуск высококачественной продукции высокого передела. Обычно это качественный прокат: стальной лист с гальваническим и полимерным покрытием, трубы с полимерным покрытием, профили и так далее. Особенно активно подобные заводы строятся как раз на Ближнем Востоке: в Саудовской Аравии, Иране, Египте, Объединенных Арабских Эмиратах, Марокко и других странах. Большинство предприятий, в особенности пущенные в последние два-три года или находящие в постройке, оснащаются самыми современными линиями немецкой и итальянской разработки.
Металлический полуфабрикат идет на производство очень широкой номенклатуры изделий, от строительных конструкций и деталей, до предметов широкого потребления, до метизов и комплектующих. Этот товар активно экспортируется. В частности, некоторые арабские металлургические компании сумели уже завоевать очень заметное место на европейском рынке высококачественного проката. [3]
Во-вторых, несколько таких металлургических заводов, ориентированных на производство разных видов полуфабриката, резко меняют лицо промышленности и строительства страны и региона. Если раньше строительство зданий и сообружений тормозилось отсутствием качественного проката: балок, листа и арматуры (как в Афганистане сегодня), то после появления таких заводов строительство резко расширяется и значительно улучшается его качественный уровень строительной индустрии. Кроме того, выпуск машин и оборудования также резко увеличивается. Надо особо отметить, что появление производства труб резко расширяет строительство коммуникаций и крайне нужных в регионе трубопроводов. [4]
Надо признать, что отсутствие в достаточном количестве высококачественного проката черных металлов до сего дня сильно сдерживало развитие экономики стран Ближнего Востока. Детали и конструкции, материалы для самых нужных дел приходилось закупать в развитых странах «первого мира» по баснословным ценам. Но теперь эта проблема в наиболее развитых арабских странах решена. Саудовская Аравия, ОАЭ, Бахрейн, Египет и Марокко стали крупными производителями качественного проката черных металлов и не зависят теперь от запада.
В положении, в каком еще 5-6 лет назад находились страны арабского Ближнего Востока, сейчас находятся государства Средней Азии. Во время нахождения в СССР экономика среднеазиатских республик развивалась путем максимального развития какой-то одной отрасли: хлопководства в Узбекистане, животноводства в Киргизии, нефтегазовой отрасли в Туркменистане, черной и цветной металлургии в Казахстане. Причем, характер этого развития в общем был сырьевой, а не товарный. Хотя и в районе Ташкента, Бишкека, Душанбе, Алматы были созданы крупные промышленные центры, производившие широкую гамму высокотехнологической продукции. Однако, эти предприятия размещались здесь по причине наличия здесь больших трудовых ресурсов, и снабжались качественными полуфабрикатами из РСФСР. Во время независимости многие связи прервались, и странам Средней Азии стало отчетливо не хватать целого ряда сырья и полуфабрикатов, в том числе и высококачественного проката. [5]
Турция пришла в Туркменистан вовремя, она пришла с предложением от которого невозможно отказаться. Особенно, странам, стоящим на пороге индустриализации; турки предложили строительство нового металлургического завода. В Казахстане и Туркменистане активно идет подобное строительство, которое поглощает много материалов (особенно заслуживает внимание активное строительство в Ашхабаде и в Астане, в котором очень активное участие принимали турецкие компании). Кроме того, рано или поздно начнется эпоха строительства в Узбекистане, Таджикистане и Киргизии. Кризис экономики там может быть долгим, но не вечным. И рядом, под боком, есть большой потребитель строительных материалов — встающий из руин Афганистан. Завод в 160 тысяч тонн продукции в год — небольшой, всех потребностей не покроет. Зато он может быть построен быстро, и сразу вытеснит часть дорогого, завозного проката, преимущественно российского и украинского производства. Небольшой завод быстро даст синергетический эффект, который легко можно будет обратить в очередные соглашения о строительстве новых заводов. [6]
Туркменистан имеет выгодное положение для такого завода-катализатора. Скорее всего, предприятие будет построено на берегу Каспийского моря, что даст возможность завозить полуфабрикат для дальнейшего передела из Ирана, Казахстана и России. Страна соединена железными дорогами со всеми основными потребителями продукции в регионе. С Афганистаном налажены прочные транспортные связи, которые резко укрепятся после строительства железной дороги Мешхед — Герат — Кандагар — Пешавар. Более выгодного места для завода просто не найти.
Правда, со строительством этого завода шансы для российских компаний в участии в рынке региона будут неуклонно падать. Руководителей российских компаний тоже можно понять, если они стремятся работать там, где платят. Однако, то, что сегодня в Средней Азии можно получить почти даром, просто путем прихода на рынок, завтра придется оплачивать по полной цене, брать в конкурентной борьбе. Пока же российская власть гордится исключительно своим «умением» выплачивать внешние долги за счет средств Стабфонда. По замыслу кремлевских финансистов, это «должно позволить стерилизовать огромные суммы денег, потратив их с пользой, и в то же время, за пределами страны».8
О политических сторонах дела нужно сказать особо. Строительство металлургического завода, а также ряд других инвестиционных проектов, ясно показывают, что между Туркменистаном и Турцией существуют прочные и долгосрочные отношения, нацеленные на перспективу. Компания «Sehil Insaat Endustri ve Ticaret LTD Sirketi» в 2001 году получившая подряд на строительство школы и детского сада, получила этот подряд от президента Туркменистана (причем в выполнении контракта содействовали такие высокие органы, как Генеральная прокуратура Туркменистана, Государственная пограничная служба, Министерство национальной безопасности и Верховный суд Туркменистана).
Учитывая закрытость Туркменистана и то, что сообщения в прессе являются только вершиной айсберга, можно только догадываться о масштабах туркмено-турецких связей. В любом случае, такое содействие турецкой компании со стороны верховных органов власти в Туркмении не является случайным. [7]
Скорее всего, в этой активной деятельности турецких компаний прослеживается политика более глубокая и дальновидная — Турция, очевидно, старается обеспечить себе долгосрочное влияние среди новообразованных тюркских государств Закавказья и Средней Азии: Азербайджана, Туркменистана, Казахстана, Узбекистана и Киргизии, и в этом деле Туркменистан выполняет роль своего рода плацдарма для развития этого влияния. Это дело само по себе выгодное, ибо это страны развивающиеся, или с бурно растущей экономикой, или с потенциалом бурного развития, с большими запасами сырья, топливно-
энергетических ресурсов, это сами по себе большие рынки сбыта. Один только проект трубопровода Баку-Джейхан давал Турции значительные преимущества и выгоды, как в доходах от транспортировки углеводородов, так и от возможности диверсификации поставок нефти и газа (что делало Турцию менее зависимой от позиции российских компаний — «Газпрома» и «ЛУКОЙЛа»), а также в возможности совместной поставки топлива в третьи страны: Ливан, Сирию, Иорданию. Для Турции это выгодно и политически. Вступление в Евросоюз и активное участие в европейских делах, бесспорно, для Турции выгодно, и увеличивает ее авторитет. А если Турция получит еще и серьезное влияние в Средней Азии, то возможности Турции на мировой политической арене станут очень значительными, и с ее позицией невозможно будет не считаться. Надо еще и отметить, что развитие турецкого влияния в Средней Азии и в каспийском регионе объективно противоречит американскому плану «Большого Ближнего
Востока». [8]
В свою очередь Узбекистан для Турции является наиболее стратегически значимым государством в центрально-азиатском регионе, учитывая его много миллионное население, богатые природные ресурсы, развитую науку, культуру и уровень образования населения. Кроме того, Турция должна определится с первостепенными задачами дальнейшего развития взаимоотношений с Узбекистаном. Не умоляя достоинства других государств, Турции необходимо в конкретном плане определится с практическими выбором стратегического партнера в регионе, т. к. она не в состоянии одновременно выстраивать тесные контакты со всеми государствами ЦА из-за отсутствия необходимых для этого ресурсов. [9]
Тоже самое можно сказать по Казахстану, т.к. у Турции к этой стране есть большой экономический интерес. Турция планировала, что Узбекистан станет тесно сотрудничать с ней, так как Турция уже в то время была частью большой Европы и по всем направлениям светским государством. Анкара была уверенна, что все государства Средней Азии станут перенимать опыт Турции, и что Турция выступит в качестве «моста» между мировым сообществом и ЦА. Были и такие, которые твердили, что Турция как ведущая страна должна стать путеводителем для этих государств, а все центрально-азиатские государства должны стоять ниже по иерархии и выполнять установки сверху. Наверное, они тогда забыли одну истину: оказывать помощь одно, а строить отношения совсем другое.
Это было грубейшей ошибкой высокомерной внешней политики Турции в отношении центрально-азиатских государств. Вместо толерантности и терпимости они бесцеремонно хотели применить слова «обязанность», «исполнение» и другие методы, нарушающие нормы межгосударственных отношений.
Стали допускаться ошибки. Одна из них – программа обучения 10 тыс. центрально-азиатских студентов в Университетах Турции. Вместо дружбы между молодежью были взаимные претензии, нетерпимость, дискриминацию, обиды и оскорбления, и эта дорогостоящая программа была провалена. У Турции в то время не было достаточного опыта обучения такого большого количества иностранных студентов. Узбекистан поступил правильно, досрочно отозвав своих студентов. [10]
Это были первые признаки охлаждения взаимоотношений между Турцией и Узбекистаном. Турции не следовало бы так необдуманно строить взаимоотношения со Средней Азией, и особенно с Узбекистаном, который находится в центре стратегического региона Центральной Азии, имевший уже тогда достаточный опыт в развитии народнохозяйственной инфраструктуры, природный потенциал, солидный слой образованных людей и интеллектуалов. Кроме того, на взаимоотношения между Турцией и Узбекистаном негативную роль сыграли действия некоторых нелегитимных организаций, как «Нурчи» во главе с проповедником Фатхуллой Гуланом. Эту организацию можно рассматривать как инструмент внешней политики Турции.13
В Турции существуют некоторые группы, которые стараются каким-то образом осуществлять взаимовыгодные отношения, но, в целом, гибкая внешняя политика отсутствует. До сих пор четко ориентированной государственной программы не существует. 70-ти летний опыт пребывания в составе бывшего Союза дает Узбекистану право не перенимать азы опыта Турции в конституционном строительстве государства. Турция не может выступать и образцом демократии. В настоящее время у самой Турции имеются определенные проблемы. Именно эти процессы и существующие проблемы можно рассматривать в качестве опыта для ориентации.
Турция заявляет о себе как о светском государстве. Почему бы ей самой не изучить некоторые аспекты светской жизни Узбекистана. До сегодняшнего дня правящая АК партия (АКП), в отличие от других, пока ничего дельного не предложила. Можно отметить один момент – когда между Узбекистаном и Турцией были очень хорошие отношения, у Турции в этот же период также были хорошие отношения с Европейским Союзом. Пока рано говорить об успехах во внешней политике Т.Эрдогана. Многие сомневаются, что Эрдоган твердо контролирует формирование внешней политики Турции. Если правительство Эрдогана будет держать прежнюю линию правительства, то и его правительство ничего не добьется и все останется попрежнему. [11]
Учитывая опыт взаимоотношений Турции и Узбекистана можно сделать вывод, что этот пример показывает, что у Турции в отношении государств Средней Азии нет четкой позиции и нет четко выраженной перспективной программы действий.
В России роли Турции уделяется очень мало внимания. Практически не ведется исследование развития турецких экономических проектов, как в России, так и в сопредельных странах, не ведется изучение развития турецкого культурного и политического влияния. Мы не видим всей картины в целом, и потому у нас отношения с Турцией сводятся к какому-нибудь одному вопросу. В середине 90-х годов — это была проблема чеченской диаспоры, в конце 90-х годов это стала дискуссия вокруг проекта «БДТ» о том, будут ли загружены российские нефтепроводы, а в 2000-е годы это стал вопрос о судоходстве в Босфорском проливе. На таком основании прочных отношений не построить и тем более решать эти проблемы в пользу российской стороны.
До 1991 года пантюркизм — идея единой родины всех тюрков, простирающейся от Средиземного моря до границ Китая, — был романтической мечтой немногих турецких ученых и едва ли фигурировал среди внешнеполитических планов Турции. Вдруг после 1991 года пантюркизм стал осязаемой реальностью и неотъемлемой частью турецкой внешней политики.
Тюркоязычные народы теперь владеют легко достижимыми землями, образующими широкий пояс от Стамбула через Кавказ и Среднюю Азию до китайского Синьцзяна. Республики Средней Азии видели в Турции образец для своего экономического развития — мусульманский, но и светский, а Турция желала расширить свое влияние в регионе и стать крупным игроком на мировой арене. Турция стала оказывать массированную помощь республикам Средней Азии и кавказским странам — прямые авиарейсы в их столицы, трансляция телепрограмм через спутник, тысячи стипендий для студентов, программы подготовки солдат, дипломатов и банкиров, наконец, ежегодная встреча глав тюркских государств.
В 1992-1998 годах турецкие компании инвестировали в регион более полутора миллиардов долларов, Турция стала там крупнейшим зарубежным инвестором. Турция понимала, что для эффективной политики в Средней Азии нужно обеспечить нейтралитет России, что и было сделано путем закупок русского газа и расширения товарооборота с Россией. Последний вырос с 1,9 млрд. долларов в 1990 году до 4,1 млрд. долларов в 1997 году. Когда Европейский Союз в 1997 году отказался принять Турцию в свои ряды - это побудило их укреплять связи с США, Россией, Израилем и Средней Азией. [1]
Потребность в источниках энергии и желание увеличить свое влияние побуждало сменявшие друг друга турецкие правительства к тому, чтобы стать главным маршрутом экспорта энергоносителей из Средней Азии. Летом 1997 года США и Турция совместно выдвинули идею «транспортного коридора» для основного нефтепровода из Баку через территорию Грузии до турецкого порта Джейхан на Средиземном море. Следовало убедить Казахстан и Туркменистан поставлять свою нефть для этого трубопровода. Это, по мнению США, должно обеспечить дорогой и долгий маршрут Баку-Джейхан необходимым количеством нефти для прокачки и таким образом сделать проект окупаемым. США хотели, чтобы Туркменистан построил газопровод по дну Каспийского моря, который был бы продолжен по коридору Баку-Джейхан до Европы. [2]
США одновременно побуждали Казахстан взять на себя обязательство построить аналогичный нефтепровод по дну Каспийского моря с тем, чтобы и казахская нефть могла прокачиваться по коридору Баку-Джейхан. Разработка обширных казахских нефтяных запасов велась силами двух западных нефтяных консорциумов в Тенгизе и Карачаганаке. Китай разрабатывал еще один нефтеносный район — Узень. Казахстан уже планировал постройку нефтепровода от Тенгиза до русского черноморского порта Новороссийск, но маршрут Баку-
Джейхан был альтернативным путем в обход России.3
О Туркменистане стало принято в большинстве случаев говорить как о «восточной деспотии» президента Сапармурата Ниязова. Туркменская тема, и раньше почти не заметная, теперь и вовсе отошла на задний в связи с бурными событиями в государствах Средней Азии, в Киргизии и Узбекистане. Однако Туркменистан, при всей его внешней «простоте деспотии» и «понятности тиранства», на поверку оказывается довольно интересно устроенным государством.
В турецкой газете «Zaman» («Время») от 23 мая 2005 года прошло очень краткое сообщение, о том, что в Туркменистане турецкая организация «Turkey Erdemir Engineering Administration» и компания «Sehil Insaat Endustri ve Ticaret LTD Sirketi» начинают с августа 2005 года новый проект.
Это строительство металлургического завода, годовой мощностью в 160 тысяч тонн, общей стоимостью в 64,5 млн. долларов. Пуск предприятия намечен на февраль 2007 года. Это практически все, что сообщалось в СМИ об этом проекте. Одно-единственное краткое сообщение и никаких подробностей. Однако, даже из этого сообщения можно извлечь необходимую информацию.
Во-первых, в современной черной металлургии заводы мощностью до 1,5-2 млн. тонн продукции в год ориентированы на выпуск высококачественной продукции высокого передела. Обычно это качественный прокат: стальной лист с гальваническим и полимерным покрытием, трубы с полимерным покрытием, профили и так далее. Особенно активно подобные заводы строятся как раз на Ближнем Востоке: в Саудовской Аравии, Иране, Египте, Объединенных Арабских Эмиратах, Марокко и других странах. Большинство предприятий, в особенности пущенные в последние два-три года или находящие в постройке, оснащаются самыми современными линиями немецкой и итальянской разработки.
Металлический полуфабрикат идет на производство очень широкой номенклатуры изделий, от строительных конструкций и деталей, до предметов широкого потребления, до метизов и комплектующих. Этот товар активно экспортируется. В частности, некоторые арабские металлургические компании сумели уже завоевать очень заметное место на европейском рынке высококачественного проката. [3]
Во-вторых, несколько таких металлургических заводов, ориентированных на производство разных видов полуфабриката, резко меняют лицо промышленности и строительства страны и региона. Если раньше строительство зданий и сообружений тормозилось отсутствием качественного проката: балок, листа и арматуры (как в Афганистане сегодня), то после появления таких заводов строительство резко расширяется и значительно улучшается его качественный уровень строительной индустрии. Кроме того, выпуск машин и оборудования также резко увеличивается. Надо особо отметить, что появление производства труб резко расширяет строительство коммуникаций и крайне нужных в регионе трубопроводов. [4]
Надо признать, что отсутствие в достаточном количестве высококачественного проката черных металлов до сего дня сильно сдерживало развитие экономики стран Ближнего Востока. Детали и конструкции, материалы для самых нужных дел приходилось закупать в развитых странах «первого мира» по баснословным ценам. Но теперь эта проблема в наиболее развитых арабских странах решена. Саудовская Аравия, ОАЭ, Бахрейн, Египет и Марокко стали крупными производителями качественного проката черных металлов и не зависят теперь от запада.
В положении, в каком еще 5-6 лет назад находились страны арабского Ближнего Востока, сейчас находятся государства Средней Азии. Во время нахождения в СССР экономика среднеазиатских республик развивалась путем максимального развития какой-то одной отрасли: хлопководства в Узбекистане, животноводства в Киргизии, нефтегазовой отрасли в Туркменистане, черной и цветной металлургии в Казахстане. Причем, характер этого развития в общем был сырьевой, а не товарный. Хотя и в районе Ташкента, Бишкека, Душанбе, Алматы были созданы крупные промышленные центры, производившие широкую гамму высокотехнологической продукции. Однако, эти предприятия размещались здесь по причине наличия здесь больших трудовых ресурсов, и снабжались качественными полуфабрикатами из РСФСР. Во время независимости многие связи прервались, и странам Средней Азии стало отчетливо не хватать целого ряда сырья и полуфабрикатов, в том числе и высококачественного проката. [5]
Турция пришла в Туркменистан вовремя, она пришла с предложением от которого невозможно отказаться. Особенно, странам, стоящим на пороге индустриализации; турки предложили строительство нового металлургического завода. В Казахстане и Туркменистане активно идет подобное строительство, которое поглощает много материалов (особенно заслуживает внимание активное строительство в Ашхабаде и в Астане, в котором очень активное участие принимали турецкие компании). Кроме того, рано или поздно начнется эпоха строительства в Узбекистане, Таджикистане и Киргизии. Кризис экономики там может быть долгим, но не вечным. И рядом, под боком, есть большой потребитель строительных материалов — встающий из руин Афганистан. Завод в 160 тысяч тонн продукции в год — небольшой, всех потребностей не покроет. Зато он может быть построен быстро, и сразу вытеснит часть дорогого, завозного проката, преимущественно российского и украинского производства. Небольшой завод быстро даст синергетический эффект, который легко можно будет обратить в очередные соглашения о строительстве новых заводов. [6]
Туркменистан имеет выгодное положение для такого завода-катализатора. Скорее всего, предприятие будет построено на берегу Каспийского моря, что даст возможность завозить полуфабрикат для дальнейшего передела из Ирана, Казахстана и России. Страна соединена железными дорогами со всеми основными потребителями продукции в регионе. С Афганистаном налажены прочные транспортные связи, которые резко укрепятся после строительства железной дороги Мешхед — Герат — Кандагар — Пешавар. Более выгодного места для завода просто не найти.
Правда, со строительством этого завода шансы для российских компаний в участии в рынке региона будут неуклонно падать. Руководителей российских компаний тоже можно понять, если они стремятся работать там, где платят. Однако, то, что сегодня в Средней Азии можно получить почти даром, просто путем прихода на рынок, завтра придется оплачивать по полной цене, брать в конкурентной борьбе. Пока же российская власть гордится исключительно своим «умением» выплачивать внешние долги за счет средств Стабфонда. По замыслу кремлевских финансистов, это «должно позволить стерилизовать огромные суммы денег, потратив их с пользой, и в то же время, за пределами страны».8
О политических сторонах дела нужно сказать особо. Строительство металлургического завода, а также ряд других инвестиционных проектов, ясно показывают, что между Туркменистаном и Турцией существуют прочные и долгосрочные отношения, нацеленные на перспективу. Компания «Sehil Insaat Endustri ve Ticaret LTD Sirketi» в 2001 году получившая подряд на строительство школы и детского сада, получила этот подряд от президента Туркменистана (причем в выполнении контракта содействовали такие высокие органы, как Генеральная прокуратура Туркменистана, Государственная пограничная служба, Министерство национальной безопасности и Верховный суд Туркменистана).
Учитывая закрытость Туркменистана и то, что сообщения в прессе являются только вершиной айсберга, можно только догадываться о масштабах туркмено-турецких связей. В любом случае, такое содействие турецкой компании со стороны верховных органов власти в Туркмении не является случайным. [7]
Скорее всего, в этой активной деятельности турецких компаний прослеживается политика более глубокая и дальновидная — Турция, очевидно, старается обеспечить себе долгосрочное влияние среди новообразованных тюркских государств Закавказья и Средней Азии: Азербайджана, Туркменистана, Казахстана, Узбекистана и Киргизии, и в этом деле Туркменистан выполняет роль своего рода плацдарма для развития этого влияния. Это дело само по себе выгодное, ибо это страны развивающиеся, или с бурно растущей экономикой, или с потенциалом бурного развития, с большими запасами сырья, топливно-
энергетических ресурсов, это сами по себе большие рынки сбыта. Один только проект трубопровода Баку-Джейхан давал Турции значительные преимущества и выгоды, как в доходах от транспортировки углеводородов, так и от возможности диверсификации поставок нефти и газа (что делало Турцию менее зависимой от позиции российских компаний — «Газпрома» и «ЛУКОЙЛа»), а также в возможности совместной поставки топлива в третьи страны: Ливан, Сирию, Иорданию. Для Турции это выгодно и политически. Вступление в Евросоюз и активное участие в европейских делах, бесспорно, для Турции выгодно, и увеличивает ее авторитет. А если Турция получит еще и серьезное влияние в Средней Азии, то возможности Турции на мировой политической арене станут очень значительными, и с ее позицией невозможно будет не считаться. Надо еще и отметить, что развитие турецкого влияния в Средней Азии и в каспийском регионе объективно противоречит американскому плану «Большого Ближнего
Востока». [8]
В свою очередь Узбекистан для Турции является наиболее стратегически значимым государством в центрально-азиатском регионе, учитывая его много миллионное население, богатые природные ресурсы, развитую науку, культуру и уровень образования населения. Кроме того, Турция должна определится с первостепенными задачами дальнейшего развития взаимоотношений с Узбекистаном. Не умоляя достоинства других государств, Турции необходимо в конкретном плане определится с практическими выбором стратегического партнера в регионе, т. к. она не в состоянии одновременно выстраивать тесные контакты со всеми государствами ЦА из-за отсутствия необходимых для этого ресурсов. [9]
Тоже самое можно сказать по Казахстану, т.к. у Турции к этой стране есть большой экономический интерес. Турция планировала, что Узбекистан станет тесно сотрудничать с ней, так как Турция уже в то время была частью большой Европы и по всем направлениям светским государством. Анкара была уверенна, что все государства Средней Азии станут перенимать опыт Турции, и что Турция выступит в качестве «моста» между мировым сообществом и ЦА. Были и такие, которые твердили, что Турция как ведущая страна должна стать путеводителем для этих государств, а все центрально-азиатские государства должны стоять ниже по иерархии и выполнять установки сверху. Наверное, они тогда забыли одну истину: оказывать помощь одно, а строить отношения совсем другое.
Это было грубейшей ошибкой высокомерной внешней политики Турции в отношении центрально-азиатских государств. Вместо толерантности и терпимости они бесцеремонно хотели применить слова «обязанность», «исполнение» и другие методы, нарушающие нормы межгосударственных отношений.
Стали допускаться ошибки. Одна из них – программа обучения 10 тыс. центрально-азиатских студентов в Университетах Турции. Вместо дружбы между молодежью были взаимные претензии, нетерпимость, дискриминацию, обиды и оскорбления, и эта дорогостоящая программа была провалена. У Турции в то время не было достаточного опыта обучения такого большого количества иностранных студентов. Узбекистан поступил правильно, досрочно отозвав своих студентов. [10]
Это были первые признаки охлаждения взаимоотношений между Турцией и Узбекистаном. Турции не следовало бы так необдуманно строить взаимоотношения со Средней Азией, и особенно с Узбекистаном, который находится в центре стратегического региона Центральной Азии, имевший уже тогда достаточный опыт в развитии народнохозяйственной инфраструктуры, природный потенциал, солидный слой образованных людей и интеллектуалов. Кроме того, на взаимоотношения между Турцией и Узбекистаном негативную роль сыграли действия некоторых нелегитимных организаций, как «Нурчи» во главе с проповедником Фатхуллой Гуланом. Эту организацию можно рассматривать как инструмент внешней политики Турции.13
В Турции существуют некоторые группы, которые стараются каким-то образом осуществлять взаимовыгодные отношения, но, в целом, гибкая внешняя политика отсутствует. До сих пор четко ориентированной государственной программы не существует. 70-ти летний опыт пребывания в составе бывшего Союза дает Узбекистану право не перенимать азы опыта Турции в конституционном строительстве государства. Турция не может выступать и образцом демократии. В настоящее время у самой Турции имеются определенные проблемы. Именно эти процессы и существующие проблемы можно рассматривать в качестве опыта для ориентации.
Турция заявляет о себе как о светском государстве. Почему бы ей самой не изучить некоторые аспекты светской жизни Узбекистана. До сегодняшнего дня правящая АК партия (АКП), в отличие от других, пока ничего дельного не предложила. Можно отметить один момент – когда между Узбекистаном и Турцией были очень хорошие отношения, у Турции в этот же период также были хорошие отношения с Европейским Союзом. Пока рано говорить об успехах во внешней политике Т.Эрдогана. Многие сомневаются, что Эрдоган твердо контролирует формирование внешней политики Турции. Если правительство Эрдогана будет держать прежнюю линию правительства, то и его правительство ничего не добьется и все останется попрежнему. [11]
Учитывая опыт взаимоотношений Турции и Узбекистана можно сделать вывод, что этот пример показывает, что у Турции в отношении государств Средней Азии нет четкой позиции и нет четко выраженной перспективной программы действий.
В России роли Турции уделяется очень мало внимания. Практически не ведется исследование развития турецких экономических проектов, как в России, так и в сопредельных странах, не ведется изучение развития турецкого культурного и политического влияния. Мы не видим всей картины в целом, и потому у нас отношения с Турцией сводятся к какому-нибудь одному вопросу. В середине 90-х годов — это была проблема чеченской диаспоры, в конце 90-х годов это стала дискуссия вокруг проекта «БДТ» о том, будут ли загружены российские нефтепроводы, а в 2000-е годы это стал вопрос о судоходстве в Босфорском проливе. На таком основании прочных отношений не построить и тем более решать эти проблемы в пользу российской стороны.
Примечания
[1] Ахмед Рашид. Ислам, нефть, и новая Большая игра в Центральной Азии / Ахмед Рашид /«Gundogar»-08.01.2005.
[2] Petroleum Finance Company, «The Baku-Ceyhan Pipeline», Washington, May 1998. 3 Tenghiz-Chevroil — самое крупное американское капиталовложение на территории бывшего Советского Союза. В нем участвуют Chevron, Mobil и Arсо в составе LukArco. Доля американских компаний — 72 процента. Соглашение о разделе продукции было подписано в 1993 году.
[3] Агенство Политических Новостей.
http://www.gundogar.org/?0212041847000000000001100...
[4] Там же.
[5] Бзежинский З. Великая шахматная доска (Господство Америки и его геостратегические императивы) / Перевод: О.Ю. Уральской. – М.: Международные отношения, 1998.
[6] Агенство Политических Новостей.
http://www.gundogar.org/?0212041847000000000001100...
8. Там же
[7] Там же.
[8] Там же.
[9] Подкопаева М. Россия и мир // Завтра. 1995. - № 42. – С. 98.
[10] ЦентрАзия. http://centrasia.org/newsA.php4?st=1061071500
13. Там же
[11] ЦентрАзия. http://centrasia.org/newsA.php4?st=106107150
[2] Petroleum Finance Company, «The Baku-Ceyhan Pipeline», Washington, May 1998. 3 Tenghiz-Chevroil — самое крупное американское капиталовложение на территории бывшего Советского Союза. В нем участвуют Chevron, Mobil и Arсо в составе LukArco. Доля американских компаний — 72 процента. Соглашение о разделе продукции было подписано в 1993 году.
[3] Агенство Политических Новостей.
http://www.gundogar.org/?0212041847000000000001100...
[4] Там же.
[5] Бзежинский З. Великая шахматная доска (Господство Америки и его геостратегические императивы) / Перевод: О.Ю. Уральской. – М.: Международные отношения, 1998.
[6] Агенство Политических Новостей.
http://www.gundogar.org/?0212041847000000000001100...
8. Там же
[7] Там же.
[8] Там же.
[9] Подкопаева М. Россия и мир // Завтра. 1995. - № 42. – С. 98.
[10] ЦентрАзия. http://centrasia.org/newsA.php4?st=1061071500
13. Там же
[11] ЦентрАзия. http://centrasia.org/newsA.php4?st=106107150
У Вас появился вопрос?
Вы можете задать его прямо сейчас!
